Он ещё слишком молод, но уже слишком стар.
Я не люблю человеческий смех. Смех - худшая из эмоций, из реакций в целом.
Я слишком эгоцентричен и любой смешок, что вылавливают в кипе других звуков мои нежные уши, воспринимается как насмешка надо мной, над моей работой, над всем, что я должен любить.
А смех, как результат моего творчества, - стальной болт в моё больное сердце. Я сознательно стараюсь не смеяться над чужими работами... если они, конечно, не написаны смеха ради. Вдруг их автору смех читателя или зрителя приносит такую же боль?
Я никогда сознательно не писал юмор. Не рисовал ничего, что могло бы вызвать смех. И всё равно находятся люди, которым это смешно.
Неужели им настолько гадко, что они вынуждены смеяться?
Я всегда хотел, чтобы от моих текстов блевали. Можно сказать, это голубая мечта. Или болотно-зелёная, кому как угодно.
Я же не шут... не шут ведь?
Я слишком эгоцентричен и любой смешок, что вылавливают в кипе других звуков мои нежные уши, воспринимается как насмешка надо мной, над моей работой, над всем, что я должен любить.
А смех, как результат моего творчества, - стальной болт в моё больное сердце. Я сознательно стараюсь не смеяться над чужими работами... если они, конечно, не написаны смеха ради. Вдруг их автору смех читателя или зрителя приносит такую же боль?
Я никогда сознательно не писал юмор. Не рисовал ничего, что могло бы вызвать смех. И всё равно находятся люди, которым это смешно.
Неужели им настолько гадко, что они вынуждены смеяться?
Я всегда хотел, чтобы от моих текстов блевали. Можно сказать, это голубая мечта. Или болотно-зелёная, кому как угодно.
Я же не шут... не шут ведь?